сайт группы Градации серого...

новости
музыка
тексты
фото
о группе
о группе
гостевая
ссылки
прочее



На правах рекламы:


Звезды эстрады о Муслиме Магомаеве

Полад Бюль-Бюль Оглы:

— Мы были знакомы с детства. Дрались в компаниях. А петь оба начали с того, что кричали по-тарзаньи. Конечно, между нами возникали и ссоры, и споры. Но вот на мое 55-летие Муслим написал мне очень теплую записку, что вроде как ссорились-мирились, но уже такой возраст, что пора кончать. И я со сцены дал ему слово, что больше ссориться мы никогда не будем.

Ирина Аллегрова:

— У меня к нему была любовь с первого взгляда. Когда я была еще девчонкой. Он был уже популярным человеком, а меня учил музыке. Просто потому, что дружил с моими родителями. Ну, представьте себе! Кумир всех девчонок, красавец. Мне казалось, что он ухаживает за мной как за взрослой, цветы приносил... А он всего лишь приходил с концерта с охапками роз. Короче, я совсем потеряла голову. Конечно, это была совсем детская любовь.

Николай Басков:

— Это удивительная история, но Муслим Магомаев стал фактически моим крестным отцом в творчестве. Я был у него в гостях. Нас познакомил бывший посол Азербайджана, близкий друг нашей семьи, и я впервые пришел в дом к Муслиму Магометовичу, когда только поступил учиться в ГИТИС. Он оказался первым из знаменитых и профессиональных певцов, кто вообще меня прослушивал.

Тогда он сказал, что у меня будет большой путь. Позже мне посчастливилось оказаться единственным певцом, кому он лично аккомпанировал. Я пел под его аккомпанемент итальянские песни на приеме в азербайджанском посольстве. В последние годы Муслим Магометович был тяжел на подъем.

Помню, мне звонили друзья, умоляли помочь пригласить Магомаева на какое-то мероприятие в качестве гостя. Но быть бледной копией самого же себя на глазах у людей он не хотел. Немногие на такое самопожертвование и даже самоизгнание способны — только по-настоящему великие люди. Такой была, к слову, Мария Каллас. Я мечтал спеть с ним дуэтом, и мы собирались записать песню Фрэнка Синатры My Way, сделать красивое слияние баритона и тенора. Уже была заказана студия, но, к сожалению, он себя плохо почувствовал, и мы тогда перенесли эту работу.

Он был настоящим кроссовером мирового уровня, и я многому у него научился. Когда он был на моей премьере Ленского в опере “Евгений Онегин” в Большом театре, то мы, помню, шутили. Я жаловался, говорю, мол, что бы я ни пел, меня всегда просят закончить концерт “Шарманкой”. А он мне в ответ: “Ну и что, а меня все время просили спеть “Свадьбу”.

Странно так получилось, но моя новая запись, которую я недавно закончил, называется именно “Свадьба”. Я решил посвятить Муслиму Магомаеву специальный номер — “Памяти Карузо”…

Валерий Леонтьев:

— Это был бесконечно талантливый, интересный человек. Яркая личность. Это тот случай, когда хочется стать всемогущим существом, чтобы повернуть время назад и все исправить. Но, увы, не дано.

Илья Резник:

— Последний раз Муслим мне месяца полтора назад звонил. Приглашал на свой день рождения — сказал, что будет лишь 12—15 самых близких друзей. Мне так жаль, что из-за дел не смог к нему прийти. Кто же знал, что это был его последний день рождения… Мы с ним познакомились в 1962 году в Питере на стадионе. Был концерт, я изображал революционного кубинца, он тоже революционера играл. За кулисами за бутылкой пива и познакомились. А уже в 80-м было близкое общение. В Баку мы с Аллой Пугачевой прилетели на гастроли. Он нас в гости к себе домой пригласил. О, как он нас принимал! Как же хлебосольно! Алла и он сыграли в четыре руки “Как тревожен этот путь”. Тогда у меня и возникла идея — как это было бы здорово им вдвоем выступить: сыграть на сцене на двух роялях — на красном и черном. Идея тогда всем понравилась, но так и заглохла, не осуществилась.

Я ему очень благодарен за помощь. Он помог выпустить мою первую книгу “Монологи певицы”. Тогда к нам, тем, кто писал поп-музыку, очень плохо относились, терпеть не могли. А Муслим замолвил за меня слово.

Он был в одном ряду с великими — с Эдит Пиаф и Марио Ланца. Кто-то сказал, что эстрада многое потеряла со смертью Магомаева. Нет, эстрада для него — это слишком узко. Музыкальное искусство понесло огромную потерю.

Любовь Казарновская:

— На эстраде ему было комфортнее. А знаете почему? Муслим был очень креативным, энергичным, сам писал музыку, да еще и столь красив собою! Вот благодаря этой креативности вкупе с его артистическим комплексом — мощной фактурой, сексуально-эротическим тембром, от которого вся женская половина страны сходила с ума, — он и стал идеальным воплотителем идей лучших советских композиторов.

Они просто от него кайфовали! Такое впечатление, что все песни Пахмутовой, Добронравова, многих других писались именно под него. Одно жаль — это вечная проблема России: “что имеем не храним...” — Муслим не был востребован как педагог-наставник; с его-то опытом, умением передать чувство, эмоцию, знание молодым мог принести гигантскую пользу… А что касается курения…

Скажу вам так: многие оперные певцы время от времени покуривают, особенно низкие голоса. Любят за чашечкой кофе затянуться сигареткой. Для иных это чревато — появляются мокрота, проблемы с бронхами, а другим — ничего, сходит с рук…

Для Муслима, думаю, это было что-то скорее имиджевое: красивый мужчина с сигаретой на фото — почему нет? Как мне Тамара рассказывала: “Да я в день концерта просто на цыпочках хожу!”, потому что у артиста такого класса режим был очень строгим, самодисциплина во всем. Поэтому здесь вряд ли можно говорить о каких-то глубоких привычках — он весь работал только на музыку.

«Московский Комсомолец».

наверх

...Градации серого... радость и горе сменяют друг друга, идешь сквозь них усталым взглядом...
сколько может быть оттенков серого при переходе от черной полосы до белой?
жизнь из пятен, размазанных теми, кто прошел рядом.
нужно идти с ними в ногу, а не провожать, удаляющихся походкой беглой.
e-mail: ptvpgroup@ya.ru   e-mail гр.Градации серого