Роман с роялем

Эпиграфом к этой статье служит строчка из повести Сергея Довлатова "Ремесло". В ней есть главка под названием "Семь нот в тишине" - "единственный советский отклик на гастроли Питерсона". Канадец Оскар Питерсон, скончавшийся в рождественский сочельник 2007 года, был не только музыкантом первой величины в мировом джазе, но и ключевой фигурой в истории отечественной джазмании.

Едва ли найдется такой любитель джаза на территории бывшего СССР, родившийся до, скажем, 1980 года, которому не встречалась бы пластинка фирмы "Мелодия" под названием "Оскар Питерсон и Диззи Гиллеспи" Невозможно удержаться и не привести ее выходные данные: "Исполн. О. Питерсон ,фп., Д. Гиллеспи, труба - М. : Мелодия, 1978 - 1грп. 33об/мин. ; 30см. Изготовлено по лицензии фирмы Polydor International GMBH". Это был абсолютный блокбастер. А ведь были счастливчики, которым удалось послушать Питерсона живьем - в 1974 году музыкант со своим трио провел гастроли в СССР. Тогда страшно не повезло, против обыкновения, москвичам: Питерсон отказался играть в столице из-за фантастически плохих условий проживания. Двойная пластинка с записью его выступлений в Советском Союзе неоднократно издавалась и переиздавалась, в нее вошли такие стандарты, как "Take The 'A' Train", "Summertime", попурри из "I Loves You, Porgy" и "Georgia On My Mind", то есть эталонно сыгранные самые-самые сливки классического джаза - лучшее, чем можно было увлечь неискушенных, но жадных слушателей. Питерсон и правда был "махараджей фортепиано", как его, согласно легенде, называл Дюк Эллингтон. Он повелевал и одаривал по праву.

Оскар Питерсон родился в 1925 году в Монреале в семье проводника поезда дальнего следования на железнодорожной ветке Canadian Pacific. Отец будущего пианиста Дэниел Питерсон, иммигрант из Вест-Индии, был органистом-самоучкой и всячески поощрял своих детей заниматься музыкой. Пока в семь лет Оскар не заболел туберкулезом, его учили играть на фортепиано и трубе, но позже, из-за опасений за легкие, будущий музыкант вынужденно сосредоточился на клавишах. К 14 годам он считал себя способным и успешным пианистом, пока не услышал запись Арта Тэйтума. Потрясение Питерсона было так велико, что два месяца, по его собственным словам, он не подходил к инструменту. Это, впрочем, не помешало ему выиграть свой первый пианистический конкурс в том же 1939 году.

Спустя три года у Питерсона, совсем еще юноши, уже сложилась хорошая репутация, и его взял к себе в оркестр, игравший легкую музыку, канадский дирижер и аранжировщик Джонни Холмс. Пианист ростом под 190 сантиметров и весом под сто килограммов был единственным темнокожим в ансамбле. В США его из-за массивной фигуры часто принимали за футболиста.

Дальнейшую судьбу Питерсона определил импресарио Норман Гранц, возможно, один из самых значительных пропагандистов джаза и смежных жанров середины века и один из самых энергичных защитников музыкантов-негров. Гранц и Питерсон познакомились в 1947-м, а уже в 1949-м пианист дебютировал в Карнеги-холле, где произвел сенсацию. В 1950-м он впервые получил приз читательских симпатий влиятельного журнала Downbeat.

Пятидесятые стали самым важным десятилетием для Питерсона: еще молодым человеком он сумел выступить и записаться со всеми звездами великой джазовой эпохи, начиная от Билли Холидей, Эллы Фитцджеральд и Чарли Паркера и заканчивая Лестером Янгом, Диззи Гиллеспи и Стэном Гетцем. В эти же годы начались его бесчисленные гастрольные поездки по всем континентам.

К 1960-м у Питерсона уже сложилась репутация виртуоза: он обладал феноменальной техникой, но при этом скорость не затмевала ни драматизма, ни лиризма, которые пианист не только чувствовал сам, но и умел передавать слушателям. Он выпускал иногда по четыре-пять пластинок в год.

Он никогда не говорил о политике: "Когда я сажусь за рояль, мне становится не до суеты, я хочу, чтобы это была романтическая история". За это его любили политики: Питерсона приглашали к себе президенты и монархи. К свадьбе леди Дианы и принца Чарльза ему заказали сюиту. Еще при жизни в его честь в Канаде издали почтовую марку. Он был почетным профессором чуть ли не всех канадских университетов и лауреатом всех возможных наград.