Валерия предательством нанесла первому мужу «сильный удар»

Одна из самых ярких звезд российского шоу-бизнеса Валерия нынче счастлива в браке со знаменитым продюсером Иосифом Пригожиным. Это ее третье замужество. Первый супруг любимой миллионами певицы – Леонид Ярошевский – живет в Германии. С ним она покоряла Москву, приехав в столицу из Саратова в конце 80-х. Они расстались 20 лет назад, но до сих пор Леня держит обиду на бывшую жену. Давая откровенное интервью, он, можно сказать, излил душу.

Как пишет «Экспресс газета», первый муж Валерии теперь живет в пригороде Бонна. Скромная однокомнатная квартира в двухэтажном панельном доме в поселке для переселенцев. Из приметных вещей лишь синтезатор. Леонид, увы, несостоявшийся джазовый пианист, он изредка ездит на гастроли вместе с хором «Донских казаков», состоящим из эмигрантов, и подрабатывает мелкими заказами – то аранжировку напишет, то выступит на вечеринке для русских со шлягерами 80-х. После разрыва с Валерией в 90-м Ярошевский вскоре уехал в Австрию на заработки, да так и остался в Европе, обосновавшись в Германии.

- То, что я живу за границей, вовсе не означает, что в моей жизни все удалось. Слишком сильный удар мне нанесла Алла своим предательством (Валерия – сценическое имя певицы, придуманное Александром Шульгиным, продюсером и ее вторым мужем – ред.). После него я так и не смог подняться, - грустно говорит он. – А ведь, если б не я, Алле не быть певицей. А из-за нее мне пришлось бросить консерваторию, и в моей жизни все пошло наперекосяк.

Аллу Перфилову Ярошевский впервые увидел на концерте художественной самодеятельности в Саратове, куда она приехала из Аткарска в составе школьного ВИА. Леонид руководил группой «Импульс» при местной филармонии и как раз подыскивал солистку. Красивая, бойкая и голосистая Аллочка показалась ему подходящей кандидатурой. Она оканчивала десятый класс. Девочка хорошо пела, но о карьере профессиональной певицы не помышляла.

- Она собиралась поступать в педагогический институт и стать учителем истории, как и ее мама, - говорит Леонид. – Я предложил ей работать в моем ансамбле и готовиться к экзаменам в Гнесинский институт.

Ярошевский уговорил родителей Аллы отпустить дочку в чужой город вместе с ним.

- Я для нее был взрослым дядькой, на восемь лет старше, - рассказывает он. – Поначалу просто опекал ее. Она была домашней, а тут самостоятельная взрослая жизнь в чужом городе. К тому же много ездили по деревням с концертами. Приходилось и от навязчивых кавалеров оберегать. В Саратове ее поселили в гостиницу от филармонии – грязный номер с тараканами, потом она перебралась к родственникам, но и там было тесно и неудобно.

Я развелся с первой женой и, видя, в каких жутких условиях Алла живет, предложил переехать ко мне. Мы долгое время спали в одной комнате, но между нами ничего не было. Алла мне очень нравилась, но я ее не трогал. Она для меня не была развлечением, я берег ее и боялся хоть чем-то обидеть. У нас были общие интересы: вместе мечтали играть рок и джаз, считали, что попса – это пошло.

Я окончил дирижерско-хоровое отделение Саратовского музыкального училища и с первых же дней нашего знакомства готовил Аллу к поступлению в Гнесинский институт – распевался с ней, искал консультантов, показывал им готовый материал, договаривался с преподавателями. Я тратил на нее массу времени, не оставляя его для себя. Но это нормально, рядом был человек, ради которого хотелось жить. Поступать мы поехали вместе, я хотел совершенствоваться в игре на фортепиано. Но, занимаясь с Аллой, недостаточно подготовился сам – меня не приняли. Годом позже я сдал экзамены в Саратовскую консерваторию.

Мы прожили бок о бок почти два года. Но в первый раз между нами все произошло только в первую брачную ночь. Я жил жизнью Аллы, ее успехи затмевали для меня мою карьеру. Ее провал на конкурсе в Юрмале я переживал больше, чем все свои неудачи. Мы тогда ошиблись в выборе песни, но продолжали работать без устали вдвоем, искренне полагая, что находимся на правильном пути. Вместе решили переехать в Москву. Время было трудное, филармонии перестали работать. Москвичам было легче, они сохранили хоть какие-то связи. А мы, иногородние, вдобавок не пели репертуар а ля «Ласковый май».

- Обо всем этом Валерия написала в автобиографической книге «И жизнь, и слезы, и любовь». В ней она называет нас романтиком и прожектером. Пишет, что в московский период ей пришлось стать «паровозом», искать работу, даже вас устраивать.
- Да, на концерты приглашали ее, как певицу, но про «паровозик» - это нечестно, я искал какие-то варианты, сбиваясь с ног. Учась в Гнесинке, Алла общалась в институте с такими людьми, как Великанова, Лещенко, Кобзон. Конечно, что-то находила и она через них. С одной, написанной мною песней мы как-то даже пошли на Центральное телевидение.

Песня понравилась, телевизионщики сказали: «Снимайте клип, покажем». Но на какие деньги снимать? Мы брались за любую работу, чтобы не пропасть с голоду. И как всегда бывает – мне ехать на сессию в Саратов, а тут подворачивается концерт. Не отменять же его! К тому же на съемной квартире в Москве не было пианино, мне заниматься негде. Пришлось бросить консерваторию. Я это сделал без сожаления, как и все, что я делал для Аллы, ведь я безумно ее любил и доверял, как себе.

- Работу в баре «Таганка-блюз», или как его еще называли, бар Высоцкого, где Аллу и заприметил Шульгин, тоже нашел я, - продолжает Ярошевский. – Он богатый человек, ездил на «мерседесе», ногой открывал все двери. Все сразу закрутилось: репетиции, записи в студии. У нее не было ничего, и вдруг сразу предложение записать альбом в Германии. Перед отъездом Алла задала мне интересный вопрос: «А что, если я прилечу, и Шульгин скажет: или так или никак?» Мне это было странно слышать, получается, она спрашивала у меня разрешение на измену. Я сдержался и ответил: «Ты взрослый человек, зачем меня спрашиваешь, как поступать?»

- В книге Валерия уверяет, что между ней и Шульгиным первые два года знакомства не было близких отношений.
- Из Германии она прилетела совершенно другой. Я ощутил: все случилось. Нет, она не собрала чемоданы. Видимо, он ей не предложил ничего конкретного. Все было ясно, но мне не хотелось отпускать ее, хотя понимал, сделать ничего не могу и скандалами ничего не добьюсь. Шульгин ей организовал съемки клипа. Пришел туда и я на правах мужа, в качестве зрителя.

Зашел в автобус, где сидели все занятые в процессе. Через некоторое время Алла подошла и сказала: «Шульгин говорит, что тебя в списке нет, уходи». Тут мне стало ясно: он дал понять, что я не должен мешать. Его позиция по-мужски была понятна, но поражало другое – Алла, которая еще недавно говорила, что любит меня, не возражала. Если бы она сразу ушла, было бы легче. Но ведь она жила со мной, между нами продолжались близкие отношения.

Следующий сюрприз Алла преподнесла после очередной поездки в Германию. На этот раз она работала там без Шульгина. Накануне ее возвращения он позвонил мне и сказал, что встретит ее в аэропорту на своей машине. Видимо, намекал, что мне туда ехать не стоит. Я ведь тоже собирался ее встречать: отпросился с работы, накупил деликатесов. В ответ сделал вид, что намека не понимаю, и попросил его подбросить меня до аэропорта. В дороге Шульгин меня спрашивает, во сколько мне идти на работу.

Я объяснил, что взял выходной. И тут его прорвало: «Продюсеру надо пообщаться с певицей, а у тебя, видишь ли, выходной!» - «А у меня жена прилетела», - отвечаю. Встретили Аллу вдвоем, Шульгин довез нас до дома, мы вышли, а он уехал. И тут жена заявляет: «Почему ты не поехал на работу?» Вот этого я никак не ожидал. Психанул, конечно, сказал что-то крепкое и уехал на работу, в бар. А там по обыкновению Шульгин торчит. Увидев меня, встал, сел в машину и поехал к нам домой. Я доработал, приехал домой поздно, он, естественно, уже ушел.

- И после этого вы еще на что-то надеялись? Да вы просто мазохист!
- Я же говорю: любил. Да и она меня не отталкивала. Надеялся до последнего, решил поговорить с Шульгиным, спросил его: «Саша, а ты уверен, что у вас с Аллой все получится?» Он в ответ сказал замечательную фразу: «Ну, это жизнь, получится – не получится». А через месяц он позвонил Алле в девять часов вечера. Мы были дома вдвоем, вроде все было хорошо. И тут она мне сообщает: «Саша зовет меня к себе домой посмотреть видео. Я поеду?» Что значит «посмотреть видео», я прекрасно понимал. Переживал дико, но сдержался: «Езжай, ты взрослый человек». Она собралась и вернулась только под утро.

Мне снесло крышу: решил умереть. Наглотался таблеток. Не берут. Тогда пошел в пивбар на Пятницкой, взял пива, стою пью, чувствую: хорошо! Тут какая-то местная шпана ко мне приклеилась. Я вынул баллон «черемухи», полил их всех и пустился наутек. Меня догнали. Забрали в милицию. Грозили двумя годами за хулиганство. Хорошо, директор бара Высоцкого узнал, что со мной приключилось.

Спасибо ему, выручил. Алла тут же сказала, что теперь наша квартира засвечена, эти хулиганы нас в покое не оставят, поэтому она переедет на какое-то время к Шульгину. За вещами они приехали вместе. После этого она неделю приходила в бар, работала, пока я ее не попросил уволиться – мне тяжело было ее видеть. Многое мог бы ей простить, но она изменяла, понимая, какую сильнейшую боль она мне причиняет.

- Скорее всего, она просто влюбилась в Шульгина – Валерия об этом тоже написала в своей книге. А вас ей было жаль, вот и тянула с разрывом. Но вы-то могли и сами понять, что пора отойти в сторону.
- В книге Валерия написала такую фразу: «Мужчина, которому я не могу дать то, чего он от меня хочет, очень скоро становится чем-то вроде помехи». Но, думаю, она лукавила. Скорей, не так: мужчина, который не может дать ей того, что хочет она, становится для нее помехой. Вот я и стал для нее помехой, когда она поняла, что мои возможности исчерпаны. Тем более что рядом появился другой – со связями в шоу-бизнесе.

- Живя с Аллой в Москве, мы купили на общие деньги синтезатор, - продолжает Ярошевский. – Она знала, что я без квартиры, живу в баре, что этот синтезатор – мой кусок хлеба. Но едва ушла к Шульгину, человеку богатому, ни в чем не нуждаясь, она тут же попросила вернуть ее долю денег за инструмент. Пришлось продавать синтезатор и вернуть ей ее долю. Через год, когда нас развели, она мне опять позвонила и напомнила, что в Саратове у нас было совместно нажитое имущество: два кресла и книжные полки. Алла попросила отдать две полочки ее маме. Я не возражал. Хотя к тому времени она и сама могла купить пару полочек.

- Извините, Леонид, но в своей книге Валерия выглядит как-то выше вас: она не опускается до грязи и даже, наоборот, пишет, что вы очень хороший человек, каких мало. Признает, что виновата, принеся вам боль своим уходом к Шульгину.
- Знаю, читал. Она даже пишет, что когда Шульгин избивал ее и измывался над ней, то ей пришло в голову, что это ей воздается за меня. И еще она пишет, что извинилась передо мной. Но извинилась она не потому, что самой захотелось это сделать. Не знаю, что меня дернуло, видать, выпивши был, но тел восемь назад я позвонил ей.

Она трубку не сняла. Наговорил ей на автоответчик поздравление с 8 марта. А через месяц-два Алла мне перезвонила. Мы поговорили, так, ни о чем, тогда она и извинилась за все и попросила больше не звонить, объяснила, что Шульгин очень нервничает. А меня потом опять черт дернул, еще раз набрал ее номер. На следующий день раздается звонок на мобильный: «Что случилось? Я же просила не звонить». Отвечаю: «просто хотел услышать твой голос».

- И правда, зачем звонили? Неужто надеялись все вернуть?
- Нет, конечно, - Ярошевский немного замялся. – Вот она сейчас знаменитая певица. Я тоже мог бы состояться, если бы не тратил на нее лучшие годы. Неплохо было бы все это компенсировать.

- Вы хотите от нее денег? Сколько?
- Моральный ущерб она нанесла мне очень большой.

- Так вот в чем дело. Вы приняли бы эти деньги?
- Да, а может быть, и нет, - неуверенно ответил Леонид. – Скорей всего, не принял бы. Мне было бы достаточно предложения. Хватило бы того, что она осознала свою вину. Хотя она могла бы помочь мне как-то, ведь у нее столько связей…